Я ношу драные джинсы, обувь на низких каблуках и майки с таким декольте, с которым вообще на улицу выходить неприлично, я крашу ногти в темно-винный или истерично-коралловый цвет, экспериментирую с итальянской и японской кухнями, пью вино по выходным, пару раз в неделю выгуливаюсь с мальчиком по набережной, бегаю по вечерам, вспоминаю немецкий и пытаюсь учить испанский (дальше "iHasta siempre comandante!" пока не зашло, поэтому сложно судить насколько успешно, но немецкий вспоминается на ура). Я хорошо, но мало сплю, много смеюсь и почти не плачу, питаюсь кофе и фруктами, много беседую, редко целуюсь, часто курю, не вступаю ни с кем в сексуальные контакты. Я ни в кого не влюблена до истерики. Меня окружают чудесные люди в семье, на работе, и в свободное от работы время. У меня, как обычно бардак в жизни и в голове, но кажется, нашлись соратники по бардаку. Я ни с кем не конфликтую и почти ни на кого не раздражаюсь.

Но иногда я начинаю думать, что все неправильно, меня начинает тошнить, и я выношу другу мозг. Он устало говорит: "О, опять эти дни. Какие-то затяжные, блин, кровотечения..." и начинает смешить меня с удвоенной силой. А я просто не могу объяснить, что я все равно уставшая, промерзшая и беспокойная. И что я не хочу слышать фразу: "Я боюсь к тебе привязаться и поэтому я делаю/не делаю то-то и то-то", потому что просто устала разгребать эти авгиевы конюшни чужих заморочек. Есть только два варианта: отпустить себя или отпустить меня. Я стала бескомпромиссной, да. Я больше не реагирую на фразу: "Я не хочу тебя терять", ибо за весь предыдущий год я наслушалась ее до тошноты.

А иногда я себя ненавижу и считаю себя одной сплошной ошибкой. И не спасает ни кофе, ни юмор, ни прогулки, и остается только всхлипывать и слушать, как тебе шепчут: "Ну что ты, что ты? Ты же накручиваешь".

Я злая, трудная, неспокойная, нервная, высокомерная, стареющая мнительная херня.
Мне тупо сложно привыкнуть к тому, что на самом-то деле все просто. Это ведь так по-человечески: все усложнять.