"Есть два вида любви. Можно сказать, что их гораздо больше, - двадцать два, двести двадцать два, столько же, сколько влюбленных, - но на самом деле от участи не спрячешься.
С одной любовью можно еще что-то сделать, с другой - ничего. Одна протекает мирно и счастливо, начинаясь знакомством в своем уютном привычном кругу. Затем медленное движение друг к другу, наилучшие пожелания близких, возрастающая взаимная приязнь и, наконец, привычка.
Другая обрушивается внезапно, со всей катастрофичностью непрошеного счастья, со всем жаром мгновенного узнавания, - обрушивается, не щадя и не спрашивая, не дав ни опомниться, ни защититься от неизбежности.
Первая заканчивается благополучно: венчанием, добропорядочными совместными уик-эндами с выездами за город или к общим друзьям. Так или иначе - этот поезд идет по графику.
Вторая неуправляема как бешеный экспресс без машиниста, рушит семьи, опрокидывает надежды, обо всем заставляя позабыть, на все блаженно махнуть рукой, - и никогда не доводит до добра.
Мечтая о такой любви, мечтай обо всем, кроме благополучного финала, - ни к чему тешить себя несбыточными надеждами. Рано или поздно любящие, вырванные каждый из своей жизни страстным, неумолимым притяжением, усталые и сломленные, вернутся на круги своя. Вокруг - мир, навсегда лишившийся красок; унылый пейзаж катастрофы, с корнем вывороченные деревья, клочья травы, острова сметенных зданий под безнадежным бесцветным небом, которому уже не засиять. Эта страсть не протекает безмятежно: в безмятежности нет страсти. Такая любовь воздвигает препятствия сама себе, мучит изводит, сводит с ума обещанием невыносимого счастья, за одно мгновение которого двое беззащитных безумцев отказываются от всего, кроме друг друга. Мир становится враждебен им в ту же секунду, как на беду свою они впервые встречаются взглядами.
Благополучных влюбленных тянет друг к другу, ибо их жизни изначально похожи, их сплачивает общая любовь - не друг к другу, а к покою, расчисленному бытию и надежной почве под ногами. Не так как у внезапной, сумасшедшей любви, выбирающей жертв наобум. У таких влюбленных нет почти ничего общего, кроме какой-то одной, потаенной, самой болезненной струны. Их ничего не роднит, кроме единственной, никому не известной черты. Такая любовь срывает любые маски. Их встречи коротки и случайны, ласки ненасытны, во время дневных разговоров или блужданий все напоминает им о ночах. Постель их крепость, и дом, их последнее и единственное пристанище.
Этого не было и не будет ни с кем другим - только сейчас, пока их страсть запретна и будущее неясно, хотя оба догадываются о худшем. Они знают, что судьба глядит за ними пристально, пристальней, чем за любовниками-друзьями, благополучными партнерами в обоюдно признанной игре.
Обреченные любовники знают, что время их коротко и будущее печально. Они торопятся прожить отпущенный миг так, чтобы обнищавшим, смирившимся, изломанным и опустошенным, им было что вспоминать. Эта любовь изобретает свои словечки, клички, условные знаки. Она как может, отгораживается от мира, никого к себе не подпуская. Эта любовь - объект презрения и насмешки. Она опустошает и губит. Она калечит. Она сродни смерти. Двоим, предназначенным друг для друга, - лучше никогда не встречаться.
Но только это и зовется любовью. Все остальное, что претендует на ее имя, - подделка для бедных, жалкий заменитель, утешение для тех, кого не задел ураган. Пусть себе думают, что любят. Мы знаем".