Задрав голову я бреду по улице и ловлю ресницами снежинки. Начиная с 31-го декабря я находилась вне времени суток, вне времени года, вне времени вообще. Когда я выходила из дому, можно было предположить, что уже возможно наступил март. Встряхиваю волосами, пытаясь вернуться в реальность. Ну, чего мы добились?

Мне бы бежать (О, нет. Такие как я, не бегают. Уходят медленно, не оборачиваясь, гордо задрав подбородок), бежать от тебя подальше... А судьба, полагаю, считает иначе. И между твоим обществом и собственной тоской в новогоднюю ночь я выбираю твое общество. Расстояние между нами не нарушается ничем, но... Кровь. Вкус твоей крови я никогда не перепутаю ни с чьей. У нее полынная горечь. Я слизываю тяжелые капли с твоих порезанных пальцев. Просто, потому что эту жажду я не смогла сдержать. Кровотечение не прекращается и я понимаю, что - все. Кончилась моя стойкость. И дальше - окровавленными пальцами по моей ладони, запястью... Нужно вроде бы отдернуть руку, но я не хочу. Могу, но не хочу. Пальцы касаются моего подбородка, волос, щек - впервые за месяцы. Я слишком удивлена и зачарована, чтобы что-то сказать даже самой себе. В сон проваливаюсь с благодарностью, уткнувшись носом в то место, где на шее прощупывается пульс.

Дальше долгий разговор о боли и комплексах, о жестокости, о масках, о пустоте, о близости. Пьем кофе на кухне среди ночи. Дальше дремлю, положив голову на твой голый живот. Что-то еще, неважно. Поцелуи нежны и сдержанны, будто мы прожили на периметре одного дома не сутки, а лет тридцать. Вялотекущая близость. Это примерно также, как вялотекущая шизофрения. Я в твоей футболке, ты - в моей рубашке. Больная спина. Чтение вслух. Перед уходом обнимаю тебя и ладонью чувствую как о ребра, об эти прутья грудной клетки раненым зверем колотится твое сердце. Ухожу вся в твоем запахе с четкой уверенностью только в одном: когда за мной закроется дверь, что-то для тебя изменится. Мой уход не останется незамеченным для твоего мира.

Я стою на остановке и рассматриваю снежинки над своей головой. Я думаю о том, что больная поясница и легкая изжога (шампанское, бля) не очень серьезные потери за двое суток. Я сажусь в почти пустой трамвай - символ безнадеги. Я опустошенная, выпитая тобой до дна. Я думаю о безвременье.

Вчера я потянулась пальцами к твоей щеке. За несколько миллиметров до соприкосновения, я отчетливо поймала то самое ощущение, которое меня всегда удивляло. Вибрация. Электрическое поле между нами. И именно поэтому, хоть это и не отменяет чувства легкого отвращения, я не слишком сопротивляюсь поворотам судьбы.

Так или иначе, все сложится благополучно. Наилучшим образом. Потому что судьба и впрямь задолжала.