У меня нет принципов. У меня есть только нервы.
Мне не нравится это новое кладбище. Во все стороны до горизонта только памятники, памятники, памятники… Аккуратные, штампованные, различающиеся только именами и датами. Ни одного дерева, ни одного куста, ни одной оградки.… Тот же колумбарий – одинаковые полки, одинаковые урны с прахом, только таблички с разными именами. «Это не по-христиански» - говорит атеистка Хельга, держа в руках церковную свечу, чтоб ее не загасил ветер. Жду, когда свеча прогорит, молчу, не шевелюсь. Свеча жжет пальцы, но это в принципе неважно. Никто не заметит. Я очень хорошо научилась скрывать свою боль. Никто не догадается, что эта женщина, глядящая поверх памятника на изрядно просевшую могилу, что-то чувствует. Этому меня тоже ты научил, дед.
Никогда никому не показывай свои шрамы на запястьях,
никогда никому не открывай свои рубцы на сердце.
Радостью можно и нужно делиться с родными и близкими, горе следует переживать в одиночестве. Не потому, что так легче, не потому, что так гуманнее и не потому, что всем, по-настоящему плевать на то, что ты чувствуешь. Нет. Не поэтому.
А потому, что так – правильно.
Только так.
Никогда никому не показывай свои шрамы на запястьях,
никогда никому не открывай свои рубцы на сердце.
Радостью можно и нужно делиться с родными и близкими, горе следует переживать в одиночестве. Не потому, что так легче, не потому, что так гуманнее и не потому, что всем, по-настоящему плевать на то, что ты чувствуешь. Нет. Не поэтому.
А потому, что так – правильно.
Только так.