У меня нет принципов. У меня есть только нервы.
Это было в 2010 году 17-го, кажется, июля. Был какой-то очередной фестиваль на стадионе Ленина, была куча нелепых и ненужных встреч, были нервы из-за прошлой любви, был алкоголь, какие-то знакомые.
И был один человек, с которым я познакомилась за несколько месяцев до этого, художник. Совершенно прекрасный. Кажется, мы с ним и еще несколькими людьми пили шампанское, впрочем, точно не скажу. И точно не скажу, куда впоследствии рассосались все остальные. Я слабо помню, где мы шарахались и о чем трепались всю ночь. Помню, что очень много ходили.
Но вот утро я помню отдельным кадром, очень четко: площадь Ленина, часов восемь утра, солнце уже высоко. Оно бликует на черных волосах моего спутника и на воде в фонтане. На воде, в которую я, прислонившись плечом к человеку, опустила свои босые, уставшие от ходьбы ноги. Вода прохладная и ногам очень хорошо. Мужчина улыбается мне, отводя мои волосы со лба. Меня страшно торкает от усталости и недосыпа.
Не знаю, почему, но это был момент отрешения от проблем, от больной любви последних месяцев, от страха и боли. Момент какого-то глубочайшего отдыха, что ли. И я до сих пор совершенно не понимаю, как человеку удалось разминировать мой, готовый тогда взорваться разум.
Это к чему? Случайно столкнувшись с этим человеком недавно, я вспомнила этот момент и себя прошлую так, будто это было вчера. И встреча эта вызвала во мне нынешней столько радости, сколько не приносила ни одна из случайных встреч за последние несколько лет.
Я не писала об этом тогда, по горячим следам, стараясь, видимо, сохранить хоть какой-то, хоть слабый свет в себе (а во мне была чернота полярной ночи в то лето), не рассказывать о нем никому.
Я пишу об этом сейчас. Просто чтобы не забыть. Чтобы суметь восстановить через много лет в памяти этот кадр, как пример того, что всегда даже за самой темной и безысходной ночью все равно следует рассвет.
И был один человек, с которым я познакомилась за несколько месяцев до этого, художник. Совершенно прекрасный. Кажется, мы с ним и еще несколькими людьми пили шампанское, впрочем, точно не скажу. И точно не скажу, куда впоследствии рассосались все остальные. Я слабо помню, где мы шарахались и о чем трепались всю ночь. Помню, что очень много ходили.
Но вот утро я помню отдельным кадром, очень четко: площадь Ленина, часов восемь утра, солнце уже высоко. Оно бликует на черных волосах моего спутника и на воде в фонтане. На воде, в которую я, прислонившись плечом к человеку, опустила свои босые, уставшие от ходьбы ноги. Вода прохладная и ногам очень хорошо. Мужчина улыбается мне, отводя мои волосы со лба. Меня страшно торкает от усталости и недосыпа.
Не знаю, почему, но это был момент отрешения от проблем, от больной любви последних месяцев, от страха и боли. Момент какого-то глубочайшего отдыха, что ли. И я до сих пор совершенно не понимаю, как человеку удалось разминировать мой, готовый тогда взорваться разум.
Это к чему? Случайно столкнувшись с этим человеком недавно, я вспомнила этот момент и себя прошлую так, будто это было вчера. И встреча эта вызвала во мне нынешней столько радости, сколько не приносила ни одна из случайных встреч за последние несколько лет.
Я не писала об этом тогда, по горячим следам, стараясь, видимо, сохранить хоть какой-то, хоть слабый свет в себе (а во мне была чернота полярной ночи в то лето), не рассказывать о нем никому.
Я пишу об этом сейчас. Просто чтобы не забыть. Чтобы суметь восстановить через много лет в памяти этот кадр, как пример того, что всегда даже за самой темной и безысходной ночью все равно следует рассвет.