У меня нет принципов. У меня есть только нервы.
Когда я просыпаюсь, только начинает светать. Городские огни мерцают, а точнее подрагивают на фоне бледно-розовой полоски на горизонте. Я стою босиком на балконе. Холодный, зимний воздух заполняет легкие, ветер бьет в лицо. Все небо, кроме этой розовой полоски, серенево-серое и бесконечно высокое.
В такие моменты мне кажется, что я проваливаюсь в эту нежно-серую бездну.
В такие моменты мне кажется, что я проваливаюсь в эту нежно-серую бездну.
А еще можно выйти на балкон ночью и пьяной, и долго кидать обвинения безразличному небу, а потом просто поверить, что так и надо...
И прошептать в никуда - веди меня. И тогда все будет так, как надо. Всегда. Никаких сомнений. И никаких отступлений. Никаких шагов в сторону - просто по определению. Неважно, кому продаешь душу - ее можно продать только раз.
Зачем так мягки? О братья мои, так спрашиваю я вас: разве вы — не мои братья?
Зачем так мягки, так покорны и уступчивы? Зачем так много отрицания, отречения в сердце вашем? Так мало рока во взоре вашем?
А если вы не хотите быть роковыми и непреклонными, — как можете вы когда-нибудь вместе со мною — победить?
А если ваша твёрдость не хочет сверкать и резать и рассекать, — как можете вы когда-нибудь вместе со мною — созидать?
Все созидающие именно тверды. И блаженством должно казаться вам налагать вашу руку на тысячелетия, как на воск,
— блаженством писать на воле тысячелетий, как на бронзе, — твёрже, чем бронза, благороднее, чем бронза. Совершенно твердо только благороднейшее.
Эту новую скрижаль, о братья мои, даю я вам: станьте тверды!
(с)
Фридрих Ницше
"Так говорил Заратустра"