У меня нет принципов. У меня есть только нервы.
Полдня прошло в тумане. Потом «доктор» Хельга отправилась в места своего обитания. Двое англоязычных мужчин среднего возраста в троллейбусе долго и смачно обсуждали мою внешность, искренне веря, кажется, что я их не понимаю. Дома был глобальный процесс под названием «реанимация тяжело раненных во вчерашнем бою с алкоголем» и не менее глобальный процесс под названием "коллективное творчество", а именно приготовление супа. У порога я услышала благодарность за то, что я есть, и поняла, как давно мне этого не хватало. Это так приятно, что кому-то легче оттого, что я есть. Спасибо.
Многозначительная фраза Вильнара за ужином: "И с этими долбоебами я живу..." как нельзя лучше отразила действительность.
Вечер был сонно-семейно-уютным. Спасибо и за него. Позже, на остановке, какой-то сильно пьяный мужчина изъявил желание пообщаться, причем отказ просто не заметил. Отправляясь домой, то есть во второй свой дом (ух ты, а у меня два дома!), забыла деньги на проезд. Ехала зайцем, спасибо тетеньке-кондуктору.
Все спокойно, радостно и уютно, но при этом все как-то паскудно. Будто затишье перед чем-то страшным.
Абсолютно сюрный вечер, по ощущению.
Многозначительная фраза Вильнара за ужином: "И с этими долбоебами я живу..." как нельзя лучше отразила действительность.
Вечер был сонно-семейно-уютным. Спасибо и за него. Позже, на остановке, какой-то сильно пьяный мужчина изъявил желание пообщаться, причем отказ просто не заметил. Отправляясь домой, то есть во второй свой дом (ух ты, а у меня два дома!), забыла деньги на проезд. Ехала зайцем, спасибо тетеньке-кондуктору.
Все спокойно, радостно и уютно, но при этом все как-то паскудно. Будто затишье перед чем-то страшным.
Абсолютно сюрный вечер, по ощущению.